Гость из Ужгорода: писатель Банди Шолтес месяц писал новую книгу в Харькове

Ужгородский писатель Банди Шолтес провел месяц в Харьковской литературной резиденции в доме «Слово» и рассказал нам о своем впечатлении от Харькова. 

«Находясь к квартире, я к ней привыкал, тем более зная историю этого дома. Это же не просто какой-то хостел. Я привыкал к звукам, звуки очень странные».

Харьков и Ужгород — приграничные города Украины, между ними почти 1300 километров. Многие харьковчане никогда не были в Ужгороде, многие ужгородцы никогда не были в Харькове. Но не Банди Шолтес, он здесь уже четвертый раз.

«Первые три раза я приезжал буквально на пару ночей, — рассказывает Банди Шолтес — Нас привозили по поводу культурных событий. Например, я был приглашен на 30-летие ЛитМузея.

У меня просто прекрасное впечатление от харьковчан, которые говорят «спасибо», «извините». Когда у меня за спиной на тротуаре сигналит человек на самокате, я его пропускаю, а он говорит мне спасибо – это классно».

Мои бабушки и дедушки родились в Австро-Венгрии, когда они были молодые, стали гражданами Чехословакии, когда была Вторая мировая война, с 1938 по 1944 они стали гражданами Венгрии. Когда Закарпатье попало в Советский Союз, они стали его гражданами и умерли они гражданами Украины в 1990-х.

Банди Шолтес – ужгородский писатель, а у нас есть Харьковский литературный музей. Время здесь, в отличии от многих музеев, не остановилось, а несется за дискуссиями с вином, чтениями, концертами.

Благодаря уютному дворику на открытом воздухе, многие мероприятия оказались доступны и во время карантина. Теперь ЛитМузей приглашает украинских прозаиков на Литературную резиденцию. Участники резиденции на протяжении месяца получают возможность жить в Харькове и работать над собственной книгой, а также лучше узнать город.

«Что делает писатель, когда пишет? Он сидит на жопе и молчит».

Это стало возможным, когда ЛитМузей получил от харьковского бизнесмена Андрея Набоки в постоянное бесплатное пользование квартиру в легендарном доме «Слово» на улице Культуры, 9. История этого дома тесно связана с периодом Расстрелянного Возрождения. В 1933-1938 годах были репрессированы жители 40 квартир из 66. Все они были деятелями культуры, преимущественно украинскими писателями. Основания для арестов были похожие: обвинение в работе в подпольной националистической организации с целью отрыва Украины от СССР. Многие из них были расстреляны.

Теперь на полках в 40-й квартире стоят книги первых жителей дома «Слова», они вернулись в этот дом через свои тексты.

Читайте также: Художник Роман Минин: «Искусство как плесень, размножается там, где ему хочется» (Фото)

Квартира №40

История дома «Слово» тесно связана с периодом Расстрелянного Возрождения. В 1933-1938 годах были репрессированы жители 40 квартир из 66.

Банди Шолтес стал первым жильцом Харьковской литературной резиденции:

— Я только 3-4 дня привыкал к новому месту. Я понимал, что мне здесь долго жить. Надо изучить район: улица Культуры, улица Литературы, я забрел даже на Авиационную, смотрел где что, бары, магазины, ближайшее метро Научная.

Находясь к квартире, я к ней привыкал, тем более зная историю этого дома. Это же не просто какой-то хостел. Ты же не думаешь, когда приезжаешь в хостел, кто здесь жил до тебя, кто эти тысячи людей. А тут ты знаешь конкретно, кто здесь жил, что было. Я привыкал к звукам, звуки очень странные.

«Есть такая штука, мозг не любит неизвестности, он хочет понять, если слышишь какие-то звуки, их причину и их природу. Ведь не может человек целый час садиться и вставать на железную койку».

Огромная четырехкомнатная квартира номер сорок когда-то принадлежала харьковскому журналисту и прозаику Петру Лисовому, настоящая фамилия которого Свашенко. В 1935 году его арестовали и отправили в лагерь в Карелию, где спустя два года приговорили к расстрелу. В 1956 году Верховный Суд Украины признал, что Петр Свашенко был осужден беспочвенно, его полностью оправдали, посмертно.

Банди Шолтес, настоящее имя которого Андрей, продолжает делиться первыми впечатлениями о жизни в доме «Слово»:

— Это 4 комнаты: одну комнату я назначил кабинетом, одну гостевой, естественно, там, где была кровать, там получилась спальня и ещё одна комната оказалась просто пустая, она в последствии стала комнатой для интервью. Над спальней я слышал звуки. Это было не так, что сначала ты слышишь звук шагов, потом звук разговора, потом звук музыки. Это были повторяющиеся звуки. Я пытался объяснить себе, что это такое. Звуки походили на то, что очень тяжелый человек за 120кг садится на очень старую советскую железную койку. Это продолжалось в любое время суток, с любыми промежутками по времени. Иногда эти звуки сопровождались вибрацией пола под моей кроватью.

Есть такая штука, мозг не любит неизвестности, он хочет понять, если слышишь какие-то звуки, их причину и их природу. Ведь не может человек целый час садиться и вставать на железную койку. Мой мозг в итоге решил нарисовать себе, что это какой-то серьёзный бодибилдер, который построил себе бодибилдинговую комнату прямо над спальней, и он там качается. Мне от этого стало спокойней.

Но когда я рассказал про это Юреку Якубову, когда он проводил экскурсию по Харькову для меня, он сказал, что это не бодибилдер. Он объяснил, что это железно-бетонная конструкция играет, точки сборки этой конструкции прогибаются и под весом дают звуки, примерно так.

А когда в той комнате, которую я назначил кабинетом, где я пишу, вдруг кто-то заиграл надо мной на гитаре-простушке песню Deep Purple Smoke on the water — я офигел. Шла третья неделя резиденции, до этого я вообще никакой музыки не слышал. И тут вдруг именно Smoke on the water, эта песня связана у меня с детством. Я не ожидал в этом доме услышать музыку. Из-за того, что ты заостряешь своё внимание на том, что здесь жили писатели, у тебя получается немножко другой фокус.

Я уверен, что в доме есть люди, которые заселились недавно и об этом доме ничего не знают. Или не придают этому особого значения. Для молодого поколения 20-30-е годы прошлого столетия далеко.

Это же уникальная ситуация, если отложить даже трагичность истории Дома «Слова», хотя нет, трагедию этого дома и писателей нельзя отделять… Это уникальный случай, когда писатели, деятели культуры жили в одном доме вместе, в одно время. Это не был дом частично писательский, где жило 10 писателей. Это была целая глыба. Не удивлюсь, если это уникальная штука в мире.

В 24-й квартире живёт Анастасия Ковалёва, которая сделала проект proslovo.com, про этот дом и его жильцов. То, что они были в одном месте и так это закончилось, в Украине не все об этом знают, а тем более в мире. Я, когда увидел английскую версию на сайте, сразу послал своему другу Оскару из Англии.

«Так, Банди, осторожно. Если ты выпадешь из дома «Слово» во время Литературной резиденции — это будет очень и очень некстати».

А эту историю Банди Шолтес рассказал на творческой встрече в ЛитМузее:

— Я писал один текст и мне стало интересно, смогу ли я рукой с балкона дотянутся до мемориальной доски. Сначала я попробовал так, у меня не вышло, потом я вынес стульчик, стою на стульчике и думаю: «Так, Банди, осторожно. Если ты выпадешь из дома «Слово» во время Литературной резиденции — это будет очень и очень некстати. И я очень осторожно всё-таки дотянулся до этой доски. Это далековато, но реально.

Читайте также: Антон Слепаков, лидер группы «Вагоновожатые»: «Когда твоя страна в состоянии войны, быть страусом с головой в песке просто невозможно»

Стол Жадана для «доброї роботи»

«Я оставил кухонный стол со всем бардаком на нем, наушники, витамины, ноутбук, какие-то бумажки и когда вернулся, всё на нем лежало как и до того, только стол был другой. И подписан Жаданом «Доброї роботи», подпись и дата».

Просто работой и жизнью в квартире резиденты не ограничиваются. Харьковский литературный музей организовывает творческие встречи на своей территории. На одной из них Сергей Жадан высказал мысль, что благодаря ЛитМузею и проекту Литературная резиденция в доме «Слово» снова работают живые писатели. А ещё Сергей Жадан лично привёз свой письменный стол для Банди Шолтеса.

— Рабочий, писательский стол, я хотел перенести в ту комнату, которую я назначил кабинетом, потому что там два окна, на Литературную и на Культуры. Я люблю смотреть в окна, когда задумываюсь. Сморишь в одно окно, тебе ничего в голову не пришло, смотришь в другое и что-то пришло. Два окна дают больше шансов.

Но этот стол не пролез в дверь буквально на сантиметр. У меня была мысль снять дверь с петель. Но я подумал, что если я не смогу её посадить обратно, мне будет неудобно перед всеми остальными. Решил не мутить воду, оставить стол, где он стоит. А туда мы перенесли с напарником Юрком стол из кухни. И я первые дней десять сидел за кухонным столом и мне было нормально.

Но Андрей, который купил и предоставил квартиру для резидентов, услышал, как я говорил, что иногда, если я нервничаю или задумываюсь о чем-то, то хочу поставить ногу на ногу. И под кухонным столом моя нога не помещается на вторую сверху. В итоге сложными манипуляциями, точнее случайными зацепками в разговорах и переписках Жадан сказал, что может дать свой стол.

Я пошел в гости к Миську Барбаре, меня дома не было. Я знал, что мне принесут стол, но я не знал, что его принесет кандидат в меры Харькова Олег Абрамичев и Сергей Жадан. И стол будет подписан как в конторах, как пишут инвентарный номер, знаешь.

Я оставил кухонный стол со всем бардаком на нем, наушники, витамины, ноутбук, какие-то бумажки и когда вернулся, всё на нем лежало как и до того, только стол был другой. И подписан Жаданом «Доброї роботи», подпись и дата. К этому всему они оставили 100 грамм виски на столе в придачу. Чтобы я мог от удивления придумать, что сейчас сделать. Потому что когда ты удивляешься, что ты можешь сделать? Легче всего выпить, когда ты удивляешься.

— Тебе удалось с таким бешеным ритмом что-то написать или затянул круговорот событий?

— Понимаю, что это прочтут многие, но по секрету всё-таки скажу, что я написал значительно меньше, чем рассчитывал. С одной стороны, первым пунктом мне нет оправданий, а вторым пунктом я перечислю свои оправдания. Что делает писатель, когда пишет? Он сидит на жопе и молчит. А когда писателю приходится говорить почти что каждый день, общаться, встречаться, выступать на презентациях, знакомиться с новыми людьми… Естественно, что я люблю встречаться, я люблю общаться, тусоваться, изучать город — это всё реально я люблю. Но это всё забирает энергию.

Мне удалось начать несколько вещей, пока они свежие, потому что я пишу не вымышленные книги, и меня интересуют невымышленные вещи. Есть такой момент, если ты не выдумываешь тексты, рассказы, книги, ты записываешь то, что тебе попало в руки, в чём ты сам принимал участие. Я помню атмосферу всего этого, по свежим впечатлениям записал, чтобы потом продолжить над этим работу позже.

— То есть мы можем рассчитывать, что книга будет о Харькове?

— Книга будет, но это будет книга не только о Харькове, но и о Ужгороде, Варшаве и Сопоте. И я не исключаю тот момент, что там ещё что-то появится. Я очень ответственно отношусь к тому, в каком виде книга попадет к читателю. Я могу над ней долго работать, я хочу, чтобы это был качественный продукт.

— Книга — это же не новость, это навсегда. Ты себя увековечиваешь в этой книге, и Варшаву, и Сопот, и Ужгород, и Харьков в том числе.

— Первым требованием к моей книге есть то, чтобы ее было интересно читать и чтобы она была настоящей, чтобы в ней не было вранья. Я люблю честность в литературе.

Как объездить пять стран не пересекая границу

«У нас есть такая шутка, как объездить пять стран не пересекая границу и никуда не выезжая из своего населенного пункта – надо просто жить в Ужгороде».

— Ты знаешь английский, венгерский, русский, украинский и словацкий. Как? Как ты выучил некоторые языки я могу понять. Но как у тебя хватило оперативной памяти ещё и на английский? Ты жил за границей?

— У меня была неплохая база английского в университете. Но главные свои познания я получил на фестивале Sziget в Будапеште, когда ты трое суток пьешь с утра до вечера в компании англичан и больше не с кем. После такого экспириенса я ловлю себя на том, что у меня речь автоматически переключается на английский. Учить язык лучше всего на фестивалях.

Мой друг Оскар, которому я отправлял английскую версию ProSlovo, мы с ним на Sziget и познакомились. Мы ездили к нему в Англию в разные города, а он приезжал ко мне в Ужгород.

«У нас столько возможностей, которые были невообразимы ещё 10 лет назад, не говоря уже о ХХ веке. И тем не менее мы постоянно чем-то недовольны, открываешь ленту в фейсбуке, это х**ня, то х**ня».

Банди Шолтес написал книгу про фестиваль «Остров Sziget или труселя Iggy Попа», на который ездил 14 лет подряд.

Банди говорит, что он ужгородец в четвертом поколении. И рассказывает уникальную историю своей семьи:

— Представь себе, что мои бабушки и дедушки, родители моих родителей, родились в Австро-Венгрии, когда они были молодые, стали гражданами Чехословакии, когда была Вторая мировая война, с 1938 по 1944 они стали гражданами Венгрии. Когда Закарпатье попало в Советский Союз, они стали его гражданами и умерли они гражданами Украины в 1990-х.

У нас есть такая шутка, как объездить пять стран не пересекая границу и никуда не выезжая из своего населенного пункта – надо просто жить в Ужгороде. Они побыли гражданами пяти стран, никуда не выезжая и не эмигрируя, и не собираясь.

В Ужгороде пользоваться несколькими языками – это нормально. Мне это нравится. Легче изучать новые языки. Ты более открыт к культурам и более готов к компромиссам. Я, например, говорю со своими детьми и со своими родителями на венгерском, жена говорит с нашими детьми на украинском.

Многие удивляются, как в Закарпатье столько столетий живут и толерантно друг другу относятся разные этнические группы: румыны, венгры, цыгане, украинцы, евреи, словаки, немцы, в Википедии можно посмотреть, кто там ещё есть.

Когда ты живешь в среде толерантности и миролюбия, абсолютного принятия друг друга, ты об этом не задумываешься, тебе это кажется естественным. Но потом ты вдруг узнаешь, что где это не так естественно, что из-за таких штук случаются конфликты. Это моя теория, если в каком-то локальном регионе есть более трёх этнических составляющих, тем они более склонны учиться вместе договариваться и находить компромисс. При условии, что ни одна из них не доминирует. То есть, если какая-то доминирует, это сразу начинается, почему ты главный или не главный.

Кнопочный Nokia

«У тебя есть вот такая маленькая штучка в кармане, которая позволяет столько всего узнать, столько возможностей в ней заключено».

— У нас столько возможностей, которые были невообразимы ещё 10 лет назад, не говоря уже о ХХ веке. И тем не менее мы постоянно чем-то недовольны, открываешь ленту в фейсбуке, это х**ня, то х**ня. Да, с одной стороны и правда х**во. А с другой стороны, мы живём в самое счастливое время, когда у нас больше всего возможностей и свобод. У тебя есть вот такая маленькая штучка в кармане, которая позволяет столько всего узнать, столько возможностей в ней заключено.

Банди Шолтес говорит о сматрфоне, хотя сам всегда пользуется исключительно кнопочными Nokia. Объясняет это тем, что и так много времени проводит в интернете, а на улице хочет общаться, думать, смотреть.

Харьков + Ужгород = любовь

Встреча с читателями в ЛитМузее. Фото https://www.facebook.com/bandy.sholtes

— На литературной встрече в музее один из слушателей, подписывая у тебя книгу, сказал: «Ужгород мой любимый город после Харькова». Ты ответил: «Харьков мой любимый город после Ужгорода». Это была шутка или ты был под впечатлением от своего пребывания? Или какие твои любимые города?

—В каком-то смысле я немножечко пошутил. Но я не соврал ни капельки, потому что Харьков реально полюбил, мне здесь нравится. Конечно, тут в скобках надо добавить, что обо мне тут заботятся и меня тут окружают постоянно такие прекрасные люди. Недоношенный ужгородец, рожденный в Харькове, с которым носятся, чтобы ему тут было классно.

Я ещё люблю очень Будапешт. Если бы в каком-то смысле я думал, что хочу уехать из страны, это в первую очередь был бы Будапешт. Это потому что у меня венгерские корни, я говорю на венгерском. На самом деле, чтобы серьёзно разобраться с тем, какой для меня Харьков, второй после Ужгорода в Украине или не второй, мне бы надо было приехать именно инкогнито и пожить здесь, посмотреть, как это всё реально работает и что это всё значит.

Читайте также: Сергій Жадан: «Там, де страх перемагає тебе, насправді, ти перестаєш бути собою»

— У тебя уже не получится.

— Теперь уже да. Мне в Ужгороде, конечно, никто не поверит, но я буду говорить: «Чуваки, вы не понимаете ничего. У вас есть какое-то представление о Харькове, но это совсем не то».

«Обо мне тут заботятся, меня тут окружают постоянно такие прекрасные люди. Недоношенный ужгородец, рожденный в Харькове, с которым носятся, чтобы ему тут было классно».

Благодаря Харьковскому литературному музею и Литературной резиденции сюда съезжаются авторы со всей страны, потом описывают пребывание в Харькове на своих страницах в социальных сетях и, если повезет, в книгах, чем мотивируют читателей планировать поездку в далекий и логистически не очень удобный Харьков. Харьков, про который до сих пор столько стереотипов и мифов. Харьков, который ты полюбишь, как полюбил его Банди.

Текст: Татьяна Леонова
Фото: Виктория Якименко