Генрих Семирадский – один из талантливейших художников-академистов ХІХ века, представитель салонной живописи, который в годы советской власти был забыт. Спустя сто лет интерес к его творчеству снова возродился.
Генрих Семирадский – сын офицера-драгуна и военврача Ипполита Семирадского. Его семья жила в Ново-Белгородской слободе близ Харькова, на территории нынешнего поселка Печенеги.
Предки Генриха Семирадского были связаны дружественными узами с родом известного польского писателя Адама Мицкевича.
Мать Генриха Михалина Прушиньская воспитывала детей в духе католицизма и приверженности национальным польским традициям и языку. Семья переехала в Харьков, где мальчик учился во 2-й мужской гимназии. Он имел хорошие успехи по всем предметам, но особенно его увлекало рисование. Преподавал его Дмитрий Бесперчий, учившийся у художника Карла Брюллова. Он был замечательным педагогом, способным развить природные дарования и пробудить любовь к искусству. Уже в гимназические годы Генрих сделал выбор в пользу живописи, и его приоритетами стали классические каноны. Родителям нравились работы сына, но они нацеливали его на научную карьеру, которая стала бы для сына надежным источником доходов.
Один Семирадский осмелился вступить с убежденным демократом в полемику, отстаивая право искусства отражать красоту, не опускаясь к унылой будничности, бедности и пошлости реальной жизни. Он увлекся, глаза его горели так, что Стасов заметил: «Волк, да и только!».
Уступив желанию родителей, Генрих поступил на физико-математический факультет университета в Харькове и успешно его закончил. Он не стал развивать карьеру естествоиспытателя, хотя любовь к бабочкам, как и их богатая коллекция, собранная в годы студенчества, остались с ним на всю жизнь. Все эти годы он продолжал учиться у Бесперчего. Большинство его ранних работ, к сожалению, утеряны. В художественном музее Харькова хранится его жанровая работа «В лавке гробовщика» (1860). Сохранившиеся рисунки наследники Семирадского в конце ХХ века передали в Национальный музей Кракова.
Читайте также: Первая художница империи: как Мария Раевская-Иванова научила Харьков рисовать
Генрих Семирадский «Христос и самаритянка». Львовская картинная галерея
В год окончания университета Генрих, несмотря на протесты семьи, уехал в Петербург и поступил в Академию художеств вольнослушателем, поскольку учениками принимались юноши до 20 лет. Вольнослушателей не допускали к конкурсам на малую золотую медаль, открывающую возможность пенсиона для обучения за границей в течение 6 лет. К тому же, нужно было оплачивать обучение, которое в то время составляло 25 рублей в год. А так как ему не хотелось обременять родителей, он вынужден был зарабатывать на различных мелких заказах.
Его успехи в живописи были очевидны. Через год эскиз картины «Ангел смерти избивает всех первенцев Египта» был отмечен серебряной медалью, а еще через год, отмечая старания молодого художника, Генриха перевели из вольнослушателей в ученики.
В натурном классе, который он стал посещать, преподавали академики, художник-баталист Богдан Виллевальде и портретист, мастер исторической живописи Карл Вениг. Той же осенью на экзамене Генрих получил две серебряные медали за работы с натуры, а позже за новые произведения он получал премии и благодарности учебного заведения.
Работы Генриха выставлялись как образцовые. В них усматривалось стремление передать красоту природы, великолепие человеческих лиц и фигур, очарование античной жизни Древней Эллады и Рима. Позже, анализируя стиль живописи Семирадского, видный критик Владимир Стасов охарактеризует его как «влюбленного в красоту».
Генрих Семирадский «Грешница» (1873). Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Генрих Семирадский по натуре был интровертом, замкнутым на собственных мыслях и проблемах. Поэтому в студенческие годы он не имел близких друзей. Исключение составлял земляк, выходец из Чугуева Илья Репин, с которым Генрих поддерживал более близкие и доверительные отношения.
Илью, как и других учеников Академии, поражала и восхищала широкая эрудиция Семирадского. Он получил классическое образование, владел латинским и греческим языком, в оригинале читал труды Овидия и Цицерона, Гомера и Платона, Горация и Цезаря, других авторов древности, хорошо знал античную и библейскую историю, интересовался музыкой, часто посещал театральные и оперные представления. Далеко не все студенты имели такое широкое мировоззрение и интересы, и это их удивляло и сдерживало от общения с эрудитом. Неудивительно, что в ранних работах Репина и других студентов просматривалось влияние художественной манеры Семирадского.
Известен случай полемики молодого Семирадского и маститого критика-демократа Стасова, которая произошла на квартире, где обитали Илья Репин и Марк Антокольский. Они пригласили критика, который всегда стремился отыскать таланты и наставить их на рельсы демократических идей, для общения со студентами. Один Семирадский осмелился вступить с убежденным демократом в полемику, отстаивая право искусства отражать красоту, не опускаясь к унылой будничности, бедности и пошлости реальной жизни. Он увлекся, глаза его горели так, что Стасов заметил: «Волк, да и только!».
Интересно, что на тот момент будущие художники были на стороне Генриха и одобряли его взгляды. Но пройдет немного времени, их интерес к красотам классического искусства уступит место увлеченности реализмом, а Стасов будет всячески громить Семирадского за узость взглядов, «эффекты» и «виртуозность», при этом отдавая дань его таланту и мастерству.
Изменилось и отношение Ильи Репина к Семирадскому. В искусстве они все больше будут конкурировать, а их взгляды на живопись и ее содержание станут противоположными. Первая трещина появилась в 1868 году в связи с их участием конкурсе на малую золотую медаль, которая открывала путь к конкурсу на заграничную командировку за счет пенсиона Академии. Ее обладатель получал статус художника второго класса, который приравнивался к рангу губернского секретаря.
Для участия необходимо было предоставить работу «Диоген, разбивающий чашу». Генрих Семирадский так страстно увлекся работой, что посвятил ей летние каникулы. Главного героя он писал с известного натурщика Тараса, с которым сотрудничал еще Карл Брюллов. И хотя картина получила ряд критических замечаний от преподавателей и Совета Академии, работа Семирадского была отмечена высшей наградой. Раздосадованный Репин, которому не удалось выразительно передать разбивание чаши, сжег свою работу. По условиям конкурса он должен был оставить стены Академии, но Совет, ввиду его таланта, разрешил завершить обучение и даже вернул возможность вновь взять участие в подобном конкурсе.
Через два года Генрих получил большую золотую медаль за работу «Доверие Александра Македонского врачу Филиппу», в которой продемонстрировал лучшие качества своего стиля: продуманность античных сюжетов, виртуозность исполнения, передачу пластичности силуэтов, проработку пейзажа и деталей. Эта награда предоставляла возможность обучения за границей за казенные средства с 1871 по 1878 год, чем Семирадский и воспользовался.
Посетив несколько городов Германии и Италии, Генрих снял мастерскую в Риме, недалеко от Испанской лестницы, в окрестности которой предпочитали селиться люди искусства. Постепенно он избавился от депрессии последних лет, мучившей его сомнениями о правильности избранного пути. Но трещина в его отношениях с Репиным все углублялась.
Очередной кризис их отношений наступил, когда Семирадский завершил первую картину римского периода «Грешница». Ее сюжет создан на основе одноименной поэмы Алексея Толстого и отражает встречу Иисуса и красавицы-блудницы, ставшей на праведный путь после их общения. Картина имела грандиозный успех у петербургской публики и стала победителем в конкурсе, по итогам которого Семирадский был удостоен звания академика.
В соревновании с картиной «Бурлаки на Волге» Илья Репин проиграл, получив только золотую медаль «За экспрессию». Решающим оказалось мнение бывшего ректора Академии Федора Бруни, следовавшему академическому стилю. Он очень нелицеприятно отозвался о картине Репина, назвав ее «великой профанацией живописи». Репин был так сильно огорчен, что после этих событий заболел.
А судьба «Грешницы» сложилась удачно: на Всемирной выставке в Вене ее удостоили Золотой медали (1873), а по возвращению в Петербург картину приобрел цесаревич за огромную сумму – 10000 рублей. Но бывшие друзья стали конкурентами. Репин постоянно подвергал критике произведения Семирадского, считая, что он не отражает «правду жизни», предпочитая ей несуществующую красоту.
Генрих Семирадский «Танец среди мечей» (1881). Государственная Третьяковская галерея
Италия, Вечный город, живописная природа покорили Генриха. Однако он оставался гражданином Российской империи, посылал свои картины сюда на выставки, получал заказы. Но после того, как демократически настроенные критики и многие художники-передвижники неодобрительно отозвались о его работах, Семирадский большую часть времени проводил в Риме, где он в начале 1990-х годов построил дом и мастерскую на виа Гаэта, которая сразу была признана достопримечательностью столицы.
Критика касалась заказанных ему четырех фресок из жизни Александра Невского, запрестольного образа для московского храма Христа Спасителя, и особенно «Светочей христианства» – одной из наиболее выдающихся картин, изображающая сожжение Нероном первых христиан на столбах. В Рим к нему часто приезжали русские художники, он помогал стесненным в денежных средствах пенсионерам Академии художеств снимать недорогие квартиры и мастерские, находил для них заказы, когда кто-то из молодых художников растрачивал в кутежах все деньги.
Он был не только талантлив, но и трудолюбив. К этому времени Семирадский получил широкое международное признание, был отмечен наградами не только своей страны, но и многими другими европейскими державами, стал членом многих академий искусства.
Его работы нравились публике, преимущественно богатой, хорошо и дорого раскупались, украшали многие музеи мира и частные коллекции. Но русские собратья по цеху высмеивали и поругивали его академический стиль, считали «полячишка» создателем слащавой салонной живописи, далекой от нужд народа, человеком, который старается «урвать побольше денег». Генрих не отвечал на эти выпады, но тесно сошелся с польскими художниками и демократически настроенной интеллигенцией, разделял их взгляды на освобождение родины от российского империализма. Он приобрел польское имение Стшалково, куда часто выезжал с супругой и четырьмя детьми, а также дом недалеко от Варшавы. Сюда перебрался в начале 70-х годов его отец, выйдя в отставку в чине генерала.
Редкие встречи с Ильей Репиным не приносили Семирадскому радости. Как-то бывший друг появился в его итальянской мастерской и сказал, что привез привет от его товарищей, однокашников по Академии. На вопрос Генриха, от кого именно, гость назвал имена Василия Поленова, Василия Максимова, Константина Савицкого и других «передвижников», предрекавших творчеству Семирадского скорейшее забвение. Упоминание этих имен очень расстроило хозяина, и он не стал задерживать гостя.
С появлением авангардистских течений творчество «последнего классика живописи», как писала пресса в некрологах на смерть Семирадского, действительно было на многие десятилетия забыто. Но за последние годы искусствоведы и публика вновь открыли для себя прекрасный мир его живописи с историческими и библейскими сюжетами.
Читайте также: Знаменитые харьковчане: Илья Репин, художник, поцелованный солнцем
Обаяние природных пейзажей, безупречная цветовая гамма в сочетании с «текучестью» виртуозно прорисованных фигур вновь пленяют высоким художественным мастерством. Современному зрителю непонятны и огорчительны разногласия и конфликты в стане талантливых художников прошлого, ведь право на жизнь и восхищение имеет как искусство художников-передвижников, так и представителей академического стиля.
Светлана Лысенко
Не забудьте підписатися на 
в Телеграмі 
, щоб мати можливість читати нові пости!
