В жизни Ивана Обреимова – харьковского физика мирового значения, академика, организатора и первого директора Украинского физико-технического института, человека, наделенного множеством талантов, пересеклись научные достижения, удачи и горечь арестантских будней. Сила воли и стойкость помогли ему в борьбе за собственную жизнь.
Профессор, заместитель директора Ленинградского физико-технического института Иван Обреимов не ожидал, что судьба в 1928 году забросит его в далекий украинский город Харьков. Но по инициативе директора этого института, «отца советской физики», академика Абрама Иоффе страна нуждалась в сети физико-технических институтов, один из которых планировалось открыть в первой столице советской Украины.
Здесь уже успешно функционировала Государственная физико-техническая лаборатория. В городе работали такие талантливые профессора как Дмитрий Штейнберг, Андрей Желиховский, Николай Перевозский и др. Было решено директором Украинского физико-технического института назначить Ивана Обреимова, который имел опыт основания в ЛФТИ лаборатории молекулярной физики, занимавшейся изучением физических свойств кристаллов.
Иван Обреимов был известным ученым, имевшим несколько значительных открытий в технологии производства стекла. Вместе с Обреимовым из Ленинграда в Харьков перебрались его лучшие сотрудники Кирилл Синельников, Антон Вальтер, Вадим Горский, Лев Шубников, Александр Лейпунский, Николай Бриллиантов, Антонина Приходько, Вадим Горский и др. Абрам Иоффе возглавил научно-технический совет.
Началась срочная постройка корпуса института и жилого дома. Проекты были выполнены талантливыми архитекторами Петром Сидоровым и В. Богомоловым в течение двух месяцев, но их строительство началось на полтора месяца раньше, как только спроектировали фундаменты.
Перекрытиями послужили прочные металлические конструкции затонувшего корабля «Императрица Мария», который подняли со дна бухты в Севастополе. Для строительства библиотеки и конференц-зала решили использовать камышит – строительный материал из камыша и связующей субстанции – глины, гипса и др. Он обладал хорошими тепло и звукоизоляционными свойствами, испытания подтвердили и огнеустойчивость. Были применены ноу-хау: на рельсы установили крышу криогенной лаборатории. И это нововведение себя позже оправдало. Когда в 1943 году, отступая, немцы хотели взорвать корпус, крыша несколько поднялась от взрывной волны, и опустилась на место, а здание устояло. Меньше года понадобилось для окончания строительства, и в 1930 году институт заработал.
Все это время Иван Обреимов вникал в вопросы возведения зданий, добивался соблюдения графика, помогал в обеспечении стройматериалами. Его дважды отправляли в командировки от Высшего совета народного хозяйства СССР в Германию, Голландию и Англию с целью приобретения различного оборудования для института (1929, 1930). Эти контакты с представителями иностранных предприятий впоследствии поставят ему в вину.
Кроме этого, Обреимов был организатором первой всесоюзной конференции по теоретической физике, прошедшей в Харькове в 1929 году. Кроме ведущих ученых страны Льва Ландау, Владимира Фока, Георгия Гамова, Якова Френкеля, Игоря Тамма, Николая Мусхелишвили, Бориса Финкельштейна в ней участвовали иностранные физики Вальтер Гайтлер из Геттингенского университета и Паскуаль Йордан из Гамбургского университета, будущий участник гитлеровских штурмовых отрядов. На протяжении двух лет Обреимов организовал 4 такие конференции, в которых приняли участие физики из Великобритании, Голландии, Швейцарии, Дании и США.
Как ученый, Обреимов также на протяжении многих лет сотрудничал с зарубежными учеными. Это Поль Дирак – знаменитый английский физик, один из открывателей квантовой механики, лауреат Нобелевской премии, который трижды приезжал в харьковский УФТИ в научные командировки. В институте с 1931 по 1933 год около 12 месяцев с перерывами жил и работал знаменитый американский физик-теоретик Борис Подольский. Дважды приезжали физики из США Георг Плачек и Виктор Вайскопф. В 1932 году в Харькове жил и работал Георгий Гамов, который через год стал «невозвращенцем» из США. В 1934 году в течении трех недель институт посещал знаменитый датский физик, лауреат Нобелевской премии Нильс Бор.
По инициативе Обреимова в институте учредили научный журнал «Советская физика», выходивший на 4 языках: русском, английском, французском, немецком. Он знакомил зарубежных ученых с достижениями советской науки. К моменту ужесточения цензуры и закрытия издания (1938) было выпущено более 70 номеров, в которых было опубликовано около 700 научных статей.
К 1932 году физико-технический институт заявил о себе как о крупном научно-исследовательском центре, занимавшемся новейшими направлениями физики. По мнению директора института Обреимова, секрет успеха заключался в правильном выборе стратегии. Институт занимался ядерной физикой, которой многие другие институт не желали заниматься, не видя ее практической ценности. Харьковчане тесно сотрудничали с «отцом советской атомной бомбы» Игорем Курчатовым, работавшим в нашем городе по 3-4 месяца в году. Из Баку в Харьков переехал знаменитый физик Лев Ландау, который за 5 лет работы смог создать здесь ведущую научную школу физиков-теоретиков.
В этом же году, 10 октября, группа физиков в составе Антона Вальтера, Георгия Латышева, Александра Лейпунского и Кирилла Синельникова впервые в стране расщепила атомное ядро лития, а позже – фтора. Исследования велись и в других направлениях: изучались свойства кристаллов и твердых тел, процессы в фотоэлементах и связанные с ними особенности диэлектриков и полупроводников, разрабатывалась теория сверхпроводимости, основы устройств по передаче больших объемов электроэнергии на дальние расстояния и т.д. Все это было закономерным основанием для того, чтобы в 1935 году академик Сергей Вавилов на выездной сессии Академии наук СССР, состоявшейся в УФТИ, заявил, что сотрудники института сделали «более четверти всей науки» в стране.
Проработав первым директором УФТИ до 1933 года, Иван Обреимов оставил этот пост. Он занял должность председателя научно-технического совета и параллельно заведующего лабораторией кристаллов. К этому времени его избрали академиком Академии наук СССР, и он решил больше времени и сил уделить науке. На физико-механическом факультете Харьковского машиностроительного института он преподавал курсы общей физики, оптики и физики кристаллов.
Читайте также: Из научной лаборатории в застенки НКВД: «Дело УФТИ»
Ботаника, биология, растениеводство, особенно физиология растений и прикладная биология были увлечением Ивана Обреимова с молодости. Он изучил множество книг по растениеводству, общался с известными учеными-биологами. Это стало основой для создания вокруг корпусов УФТИ прекрасного парка с множеством видов и сортов различных деревьев, кустарников и цветов.
Здесь ранней весной цвел миндаль, его сменяли тюльпаны, множество сортов сирени, жасмин. В создании этого замечательного уголка для отдыха сотрудников и местных жителей живое участие оказала директор городского ботанического сада М. Башинская. А когда на территории института был создан теннисный корт и волейбольная площадка, то многие работники института проводили все свободное время в этом парке, не выезжая в город. Но участь этого уголка печальна – во время оккупации Харькова его уничтожили нацисты, а после войны, не хватило сил и энтузиазма возродить красоту.
Обреимов не праздно интересовался биологией, но и работал в этом направлении. Ему удалось вывести формулы расчета скорости роста клеток, разработать новые методы изучения клеток. Он одним из немногих смело и публично возражал академику Трофиму Лысенко и его последователям. Ему хватало мужества не только противостоять Лысенко, но и защищать молодых талантливых биологов.
В 50-х годах в свою Оптическую лабораторию в Москве он взял работать двух молодых выпускников МГУ, и организовал новое направление исследования клеточной организации роста растений инновационными методами. Интересно, что последний захватывающий труд Обреимова также был посвящен ботанике. Это рукопись «Растения с красивыми и интересными плодами», акварельные иллюстрации к которой выполнил сам автор. В ней отразились его стремление к научной точности и гармонии, основательность мыслей и изложения, восхищение природой – все то, что характеризует хорошего естествоиспытателя, каким он себя считал.
С середины 30-х годов в стране начал разворачиваться сталинский террор против «врагов народа». Коснулись они и УФТИ: в институт зачастили непрошенные гости из НКВД, внезапно исчезали научные сотрудники, прекратились контакты с зарубежными учеными, работавшие в институте иностранные ученые-антифашисты были высланы в свои страны или переданы фашистскому гестапо.
Обреимов не стоял в стороне от этих трагических событий. Он старался помочь или облегчить участь тех, кто попал под жернова сталинских репрессий: писал письма и прошения в высокие инстанции, а также пытался спасти талантливых ученых, договариваясь об их переводе в другие научные учреждения Москвы и Ленинграда. Но пришла и его очередь: он был арестован в конце июля 1938 года. Ему предъявили обвинение по двум статьям Уголовного кодекса УССР (54-1а и 54-11) о шпионской деятельности в пользу нескольких иностранных разведок и его членстве в правотроцкистской организации.
Несколько недель допросов в харьковской тюрьме для следователей не увенчались его признаниями. Обреимов ни в чем не сознался, никого не назвал и не подставил, ничего не подписал. О том, как добивались признаний в застенках НКВД, известно всем. Поэтому остается удивляться его умению выстоять в нечеловеческих условиях. Через несколько недель его переправили в Москву, в Бутырскую тюрьму. О нем перед Сталиным хлопотал академик Иоффе, но все, что было разрешено ученому в застенках – это работать над научной книгой.
Жена арестанта Александра Прейсфренд доставила необходимую литературу и письменные принадлежности, а также папиросную бумагу и чеснок. Последние продукты он всегда делил со своими сокамерниками. Здесь Обреимов начал обобщающий и очень важный труд «О приложении френелевой дифракции к физическим и техническим измерениям». Писал он карандашом через копировальную бумагу, сидя за небольшим подобием стола в тамбуре пред карцером. До завершения следствия ученый почти закончил книгу в двух экземплярах. Один экземпляр он передал следователю, а тот переслал для рецензирования в УФТИ. Но рецензия не появилась. Писать о труде репрессированного бывшего директора никто не решился.
В ноябре 1940 года, несмотря на бездоказательность «уголовного дела», академик был осужден на 8 лет, и направлен в исправительно-трудовой лагерь в Котласе (Коми АССР). Переписка с родными была запрещена. Здесь царила обычная практика: «политических» заключенных размещали в одной камере с уголовными элементами. Академику удалось завоевать у них авторитет, благодаря умению блестяще пересказывать книги, многие сюжеты которых хранила его память.
Кроме произведений классиков литературы, заключенные обожали детективные истории, а Обреимов после всего не мог о них даже слышать. Уголовники особо зауважали ученого после того, как он нескольким из них спас жизни. Грузили лес на баржу, но одно бревно сорвалось и покатилось на людей. Академик быстро среагировал, подставил бревну плечо, и оно изменило направление движения. Для него это был ощутимый удар, но трагедии избежали. Сокамерники в знак благодарности старались оказывать свои услуги: они обучили Обреимова «секретам» землекопов, а также находили пути для передачи его писем в различные инстанции и родным.
Академику предлагали стать во главе очередной научной «шарашки», но он упорно добивался своего освобождения. В этом ему помогали жена и друзья. Весной 1940 года жена попросила Петра Капицу, чтобы тот посодействовал в рассмотрении Харьковской областной коллегией адвокатов научной и общественно-политической характеристики ее мужа в связи с пересмотром его дела. Она приложила к просьбе письмо Обреимова к академику Сергею Вавилову, в котором ученый подробно описал сущность и важность своих последних научных трудов. Он также просил, чтобы ему вновь разрешили продолжить научные труды и вернули возможность получать литературу и письменные принадлежности. Капица выполнил просьбу своего друга, которого знал со студенческих лет, и обратился с письмом к Председателю Совета народных комиссаров СССР Вячеславу Молотову.
С другой стороны, один из заключенных, отбывших свой срок, согласился передать второй экземпляр книги непосредственно в руки Абраму Иоффе, который вместе с Капицей подготовил на нее рецензию. Иоффе попросился на прием к Сталину и доложил о важности исследований по точным измерениям, которыми занимался арестованный академик. Вождь попросил его дело, но поскольку такового по существу не было, Обреимова 21 мая 1941 года освободили. Судьбу арестанта разделил теперь следователь И. Попков.
Обреимов ненадолго вернулся в Харьков, в созданный им УФТИ, но уже в октябре его назначили заведующим лабораторией в Институте физической химии АН Украины, который был эвакуирован в Уфу. Затем была Йошкар-Ола, где академик трудился над проблемами варки оптических (т. н. цейссовских) стекол для воинской техники. И здесь его теоретические находки времен ареста помогли разработать остроумный метод варки стекла даже неквалифицированными рабочими.
Читайте также: «Осторожно, кусается»: свободная любовь Льва Ландау в Харькове
Несколько недель Обреимову понадобилось для разработки рецептуры такого стекла, в то время как Цейсс потратил на аналогичную работу годы. Если не складывалась нужная дифракционная картина при варке стекла, и рабочий это замечал, то достаточно было добавить определенный компонент. Из такого стекла изготавливали необходимые фронту прицелы, бинокли, перископы и др. Его качество при достаточно бедной сырьевой базе было превосходным. За свои научные достижения и внедрение их в производство Обреимов был награжден Государственной (Сталинской премией) в 1946 году, Золотой медалью имени С. Вавилова союзной Академии наук, тремя орденами и несколькими медалями.
.
Светлана Лысенко
Не забудьте підписатися на 
в Телеграмі 
, щоб мати можливість читати нові пости!
