Мы не всегда знаем, почему улица или переулок названы чьим-то именем. Проходя по небольшому, в четыре дома, переулку Костюринскому, немногие харьковчане соотносят его с именем известного купца, городского головы и мецената Сергея Костюрина (1811-1866).
Один из городков Курской губернии в ХIХ в.
24-летний Сергей Костюрин приехал в Харьков из маленького городка Фатежа Курской губернии вместе со своим младшим братом Виссарионом. В семье их родителей Кондратия и Марии Костюриных был еще один сын Николай, а также дочери Авдотья и Пелагея. О судьбе этих трех детей, оставшихся на родине, сведений нет.
Отец Костюрин сначала был крепостным крестьянином помещицы Елизаветы Каракулиной – генеральской жены, и жил в ее имении Гапоново Севского округа. Не выявлено, за какие заслуги Кондратию была предоставлена «вольная», но он попал в сословие мещан Фатежа.
Неизвестно, имели ли братья Костюрины начальный капитал до прибытия в Харьков, но прошло немного времени, и они стали зажиточными, а затем и богатыми людьми.
Читайте также: «Золотой век Харькова»: как управлял городом физик Александр Погорелко
Этот дом по переулку Харинскому (ныне имени Людмилы Гурченко) был построен купцом Сергеем Костюриным, но с тех пор много раз перестраивался
По всей видимости, братья смогли определить свою «золотую жилу» на новом месте. Вероятнее всего, это случилось, благодаря занятию строительством. До 40-х годов ХIХ века Харьков был достаточно невзрачным поселением. Хотя с открытием в городе университета в 1805-м году Харьков стали называть «Афинами Юга», однако подтопления, грязь, невзрачные, хаотично застроенные улицы не производили впечатления «славного» города.
Костюрины приехали в Харьков то время, когда на центральных улицах владельцы уже начали возводить каменные дома. Нужны были рабочие различных строительных специальностей, грамотные руководители работ и толковые подрядчики. Поняв это, братья убедили многих мастеров строительного дела переехать из своих родных фатежских мест в Харьков. Так они открыли для себя один из путей обогащения. Старший брат Сергей вскоре стал харьковским купцом третьей, а затем и второй гильдии.
Очень возможно, что одним из средств накопления их богатства была виноторговля. Об этом писал в газете «Южный край» ее корреспондент, купец и харьковский художник В. Карпов. Через 12 лет пребывания в нашем городе Сергей имел значительную недвижимость. Ему принадлежал большой дом в Харинском переулке (сейчас имени Людмилы Гурченко), три винные лавки по улице Рыбная (сейчас Кооперативная), несколько лавок в Гостином дворе и небольшое предприятие «Капернаум», содержащее химическую лабораторию и винный погреб. Это заведение находилось в переулке, который сейчас носит имя его владельца.
Капернаум – это библейский город, который и сейчас расположен в израильской земле Галилее. Здесь в синагоге проповедовал Иисус Христос, и здесь он совершил много чудес. Наверное, Костюрин обладал достаточной мерой чувства юмора и самоуверенности, назвав так свое заведение. Здесь, по мнению современников, тоже происходили «чудеса»: заурядные отечественные вина превращались в «шедевры» зарубежного виноделия, а на основе водки «производили» крепкие спиртные напитки престижных марок: коньяки, ром, английский джин и др. Так что контрафактное вино в Харькове имеет давнюю историю. Сам хозяин не только торговал вином, но и любил этот напиток. Как писал Карпов, он «встречал и провожал солнце с бутылкой лиссабонского в руках». Вот только неизвестно, это было импортное или его собственного производства вино…
Но не все согласны с описанием жизнедеятельности Костюрина, изложенным Карповым. Современный харьковский историк и краевед Андрей Парамонов считает, что этот человек насочинял многое, порочащее имя купца Костюрина. Он пишет, что виноделием в то время невозможно было сколотить состояние, поскольку этим напитком интересовались немногие. А винную лавку, по его мнению, открыла после смерти братьев Костюриных вдова Виссариона, заключив договор со своим родным братом Ильей Силиным, купцом второй гильдии из Фатежа. Но капитал этой лавки был внушительным по тем временам – более 82,5 тысяч рублей серебром.
Также Парамонов считает, что купец Карпов напрасно подозревал Сергея Костюрина в таком непривлекательном бизнесе как ростовщичество. Как бы ни нажили братья Костюрины свои капиталы, сейчас достоверно установить невозможно. Но современники ценили их не за богатство, а за общественную деятельность и благотворительность.
Здание Городской думы
Шесть лет Сергей Костюрин исполнял долг гласного Городской думы, а затем, в 1853 году, его избрали городским головой. Годы каденции гласным и три года в роли мэра Харькова совпали с пребыванием на посту генерал-губернатора Сергея Кокошкина – очень активного, бескомпромиссного и деспотичного чиновника.
В связи со смертью его предшественника князя Николая Долгорукова, который промотал 300 тысяч рублей из городской казны, «думцы» ломали головы, как собрать эти деньги, чтобы залатать дыру в бюджете. Их тревожила и вторая проблема – как сработаться с новым генерал-губернатором, который сразу же разворошил закостенелое болото чиновничества и полиции, и почти ежедневно наказывал или увольнял нерадивых работников.
В 1852 году у действующего городского головы Алексея Рудакова возникли конфликты с генерал-губернатором. Один из них был инициирован частью думских гласных, которые пожаловались Кокошкину, что голова проводит заседание Городской думы не в ее здании, а у себя дома. Понятно, что два городских лидера не только противостояли друг другу, но также имели поддержку в определенных кругах харьковской элиты.
Рудаков дошел до Сената и выиграл результаты своей жалобы на самоуправство генерал-губернатора о выселении торговцев из центра города с целью освобождения лавок для более лояльных к Кокошкину купцов, а также об отстранении городского головы от должности. Но проезжающий через Харьков царь Николай I, благоволивший к бывшему обер-полицмейстеру столицы Кокошкину, приказал отправить Рудакова на два года в ссылку в Уфу. Через некоторое время Костюрин был избран градоначальником.
Очевидно, что он смог приспособиться к новым условиям общественной жизни, поскольку сам привык трудиться и быстро решать возникающие задачи. В деятельности по благоустройству города, развернутой генерал-губернатором, он принимал самое деятельное участие. Но все-таки от прежнего городского головы Рудакова он перенял его традицию: заседания Городской думы и прием заявителей он стал проводить не в здании управы, а в своем заведение «Капернаум». Видно, все думцы смирились с таким подходом, тем более, что гостеприимный хозяин щедро угощал винами, причем отличного зарубежного качества. После таких заседаний большинство участников, «уставших от словопрений», извозчикам приходилось доставлять домой.
Городской голова, как и генерал-губернатор Кокошкин, обладал определенной долей легкомыслия и авантюризма, но имел незлобивый характер, поэтому его поступки не имели жестких последствий. Рассказывают об одном из собраний предпринимателей, которых пригласили в «Капернаум». Один из них очень стремился получить подряд на ремонт мостов, поэтому всячески расхваливал свою работу. На пике эмоций он сравнил свои усилия с деяниями одного святого. Костюрин возмутился такой наглости и спросил, знает ли подрядчик, как закончил жизнь этот святой. Тот ответил, что знает, к сожалению, ему отрубили голову. Голова вышел из комнаты и через минуту вернулся с топором. «Давай-ка, клади свой глиняный котелок на плаху!» – заявил он. Подрядчик опустился на колени, склонил голову, и в порыве крикнул: «Руби!». Костюрин ударил по шее курительной трубкой, да так, что от нее отскочил чубук. Присутствующие захохотали, а отчаянный подрядчик получил желаемое.
Шутливую натуру городского головы очень быстро почувствовали на себе его подчиненные. Он давал всем меткие прозвища. Медлительного секретаря Городской думы он окрестил «Молнией», ведущего делопроизводство – «Строкой», а начальника хозяйственного отдела (стола) он назвал «Варравой», как библейского преступника, которого должны быть распять с Иисусом Христом. Он был помилован Понтием Пилатом по случаю праздника. Видно знал голова, на что намекал… Эти прозвища стали столь популярными у горожан, что многие посетители воспринимали их как фамилии служащих.
Но не стоит забывать, что харьковцы почитали Костюрина за его дела по благоустройству города. Кроме этого, из 5 лет деятельности этого мера половина пришлась на годы русско-турецкой войны. Харьков, который не имел железнодорожного сообщения, успешно помогал фронту со снабжением, приемом и лечением раненых. За действия на посту городского головы во время Крымской войны Костюрина наградили бронзовой медалью.
Читайте также: Генерал-губернатор Харьковской губернии Сергей Кокошкин: деятельный и беспощадный
Драматург Александр Островский и актер Александр Мартынов
Дом Костюриных славился своим гостеприимством и хлебосольством. Здесь рады были близким и дальним родственникам, для которых хозяева постоянно устраивали семейные обеды. Как старший в роду, Сергей всячески заботился о близких. И не только о них. В праздники и воскресенья на обеды приглашались не только знатные горожане, но и бедные, обездоленные люди. Супруга Елена регулярно отсылала в Мироносицкий храм свежий хлеб и выпечку, предоставляла паломникам места для ночлега. А для друзей дом Костюриных был всегда открыт.
Одним из задушевных товарищей купца был известный писатель и драматург Александр Островский. Он находил Костюрина столь яркой и неординарной личностью, что написал с него образ купца Савёла Дикого в пьесе «Гроза». Кроме этого, многие черты друга он использовал и для других героев своих произведений.
Островский неоднократно посещал Харьков, останавливаясь у Костюрина. Например, драматург вспоминал о том, как он остановился в городе, сопровождая на юг заболевшего знаменитого артиста Александра Мартынова, основоположника театрально-сценического реализма. Они посетили харьковский театр, где в один из вечеров шла пьеса Островского «Бедность не порок». Публика знала, что автор в зале, и бурно аплодировала ему и актеру Мартынову. Обеих гостей также поразил тот опьяняющий аромат, которыми благоухали деревья акации на улицах города. К сожалению, после лечения в Одессе, Мартынов скончался в доме отставного городского головы.
Здание уездного училища, построенное на средства Костюрина, и церковь Жен-мироносиц, которую обустраивал купец
Разбогатев, купец Костюрин начал участвовать в благотворительных начинаниях. Не имея собственных детей, он проникся жалостью к тем, кто был жил в приюте, и выделял для этого городского учреждения ежегодное пособие в 70 рублей серебром. Когда через год его избрали вторым попечителем детского заведения, он полностью оборудовал и снабдил необходимыми атрибутами церковь в приюте. Через десятилетие активной помощи он был удостоен золотой медали за пожертвование на детский приют.
Сергей Костюрин был глубоко верующим человеком и не жалел денег для усовершенствования Мироносицкой церкви. Он оплатил внутреннюю отделку двух новых ее приделов, один из которых был посвящен Сергию Радонежскому. До этого они стояли незавершенными 6 лет. Он внес оплату иконостаса, нескольких икон, церковных сосудов, облачений для престола и священников. По его заказу были выполнены и закуплены серебряные с позолотой ризы для двух икон, евангелие и ковчег. А через несколько лет он пожертвовал средства для двух приделов этой церкви – Николаевского и Мироносицкого. С братом они внесли деньги на завершение ремонта и оформление престола в честь Тихвинской иконы Божией Матери. За заслуги перед церковью купец был награжден золотой медалью на Анненской ленте и орденом Святой Анны третьей степени.
Еще до выборов Костюрина городским головой он стал членом комитета по строительству Приюта для девиц – детей бедных священников. Он не только внес решающую сумму денег, но и привлек профессиональных рабочих-строителей, оплатив их труд. Архиепископ Филарет выразил ему благодарность от имени церкви, и попросил войти в комитет губернского попечительства о тюрьмах. В благотворительной деятельности с ним были солидарны его супруга, брат Виссарион, племянница Анастасия Ильинская и другие родственники.
После сложения полномочий градоначальника Костюрин столь же активно помогал городу в строительстве различных учреждений. Он обеспечил финансами строительство здания уездного училища по улице Сумской. К сожалению, этот дом под № 34 в 80-е гг. ХХ ст. был снесен в связи с реконструкцией сквера Победы.
Отстраивая собственную недвижимость, купец старался принести пользу и всему городу. Он приобрел у двух обанкротившихся купцов ветхие дома по улице Рыбной и Плетневскому переулку (на харьковском Подоле). На их месте запланировал строительство большого каменного дома, а городским властям предложил за свои средства построить рядом торговые лавки вместо покосившихся от старости зданий. Но при этом выдвинул условие: сначала он их будет арендовать, а когда срок закончится, власти должны лавки передать в аренду другим купцам. Так появился квартал с новыми каменными зданиями на Рыбной улице.
Читайте также: Маурицио Гуччи: как бывшая жена «заказала» убийство последнего наследника модной империи
После смерти Сергей Костюрин был похоронен возле оборудованного им придела Сергия Радонежского у Мироносицкой церкви, а на его могиле родные установили склонившего колени плачущего ангела. О таком щедром и добром человеке, преобразователе города и благотворителе скорбели многие горожане.
Светлана Лысенко
Не забудьте підписатися на 
в Телеграмі 
, щоб мати можливість читати нові пости!
Прошу вказати, що замітка написана на моїх матеріалах, а не тільки про не згоду зі спогадаими Василя Карпова. Бо якась нісенітниця виходить.
А згодом невдячні нащадки церкву підірвали а могилу знищили.