Имя этого выдающегося харьковского ученого хорошо знакомо многим физикам мира. Лев Палатник – основатель физической школы тонких пленок и пленочного материаловедения, предопределивших развитие нанотехнологий и наноматериалов.
Молодой доктор физико-математических наук Лев Палатник успешно защитил диссертацию в 43 года. И уже через год стоял перед выбором: продолжать работу в Харьковском государственном университете им. М. Горького в качестве заведующего кафедрой неорганической химии или перейти в политехнический институт, куда его приглашал на должность заведующего кафедрой металлофизики ректор ХПИ Михаил Семко.
Когда год назад, в 1952 году в беседе со студентами института ректор поинтересовался, кого бы желали видеть в качестве заведующего этой кафедрой, все в один голос назвали профессора Палатника, читавшего у них лекции. Так что перед руководителем выбор не стоял, а вот перед молодым доктором – да. После раздумий он принял предложение и возглавил кафедру на полставки. Но следует заметить, что ему не однажды приходилось выбирать и даже кардинально менять свою жизнь.
Еще в Харьковском университете он начал разрабатывать новое направление в науке, изучающее свойства тонких пленок. Маститые ученые и специалисты традиционной физики называли такие изыскания «ерундой» и «алхимией».
Закончив в родной Полтаве индустриально-техническую школу в 1926 году и параллельно получив квалификацию рабочего дорожного строительства 6-го разряда, он должен был определить свое дальнейшее будущее. Его увлекали физико-математические науки и музыка, и к обоим он имел не только интерес, но и большие способности. Победила мечта стать пианистом и дирижером.
Семнадцатилетний юноша уехал в Киев, чтобы поступить в консерваторию и выучиться на пианиста или дирижера. Для этого Лев вначале устроился работать чертежником, чтобы было за что жить и оплачивать частные уроки педагога-музыканта. Труды увенчались успехом, он успешно прошел прослушивание, и ему предложили учиться в консерватории. Но в этот момент его одолели сомнения в правильности выбора.
Что окончательно определило новое решение – неизвестно. Это могла быть общая увлеченность развитием науки и техники, энтузиазм студенческой молодежи, понимание важности науки для будущего или интуитивный зов подсознания.
Лев приезжает в Харьков и поступает на физико-математический факультет университета на отделение математики. Но музыка его сопровождала всю жизнь. Под классическую музыку, которая звучала постоянно в его доме и кабинете, он думал, творил, работал, обсуждал новые идеи, давал рекомендации и советы своим сотрудникам. И в этом он был не одинок.
Многие выдающиеся ученые были прекрасными исполнителями: Альберт Эйнштейн чудесно играл на скрипке, Макс Планк – на пианино, и таких представителей науки было много даже в нашем городе.
Читайте также: «Сделали более четверти всей науки в стране»: история репрессированного директора УФТИ Ивана Обреимова
Не так легко было выжить юноше еврейского происхождения в 30-е годы прошлого века. В жизни Льва была отчаянно трудная ситуация, когда его отчислили в самом начале учебы в университете как «социально ненадежного элемента». Связана она с тем, что его родители во времена НЭПа, поверив в обещания власти возродить малый бизнес, открыли небольшую торговую лавку. И хотя они разорились, но пришли годы «большой чистки», и их начинание сказалось на судьбе сына.
Юноша, к счастью, не отчаялся. Переборов горечь, он уехал на Донбасс, где тяжело трудился разнорабочим, а потом – техником на строительстве шахты, чтобы заработать спасительный рабочий стаж. Через два года вернулся в Харьков и был восстановлен в качестве студента, но не на прежнем, а на химическом факультете, который успешно закончил через 5 лет.
В это время в Харькове образуется несколько институтов технического профиля, в частности, после разделения Харьковского политехнического института в 1930 году на 6 разных учебных заведений, три из которых оставили в городе. Это механико-машиностроительный (ХММИ), химико-технологический (ХХТИ), электротехнический (ХЭТИ) институты. Профессиональных преподавателей не хватало, поэтому Лев еще в студенческие годы преподавал физику в Доме Красной Армии, а позже стал читать курсы об особенностях рентгеновских лучей и структурного анализа на физико-механическом факультете ХММИ.
Тогда на этом факультете работали лучшие специалисты Украинского физико-технического института (УФТИ), которых относят к корифеям науки: Лев Ландау, Лев Шубников, Кирилл Синельников, Антон Вальтер, Вадим Горский, Борис Пинес, Александр Лейпунский, Леонид Пятигорский и другие.
В конце 30-х годов над многими деятелями культуры и науки нависла угроза ареста. С 1935 по 1938 год в рамках «Дела УФТИ» были репрессированы 16 сотрудников института, включая директора Ивана Обреимова. Многие из арестованных преподавали на физмехе, а значит, с ними общался Палатник. Были расстреляны физик нобелевского уровня Шубников и крупнейший специалист страны по рентгеноструктурному анализу Горский. В Москве арестовали Ландау, уехавшего по приглашению Петра Капицы. Через месяц его освободили, благодаря хлопотам Капицы и Нильса Бора. Иностранные специалисты были высланы из страны, а двоих ученых, антифашистов и коммунистов Александра Вайсберга и Фридриха Хоутерманса передали немецкому гестапо.
Репрессии уничтожили ведущий в стране физико-технический институт, и просто удивительно, что молодой Лев Палатник не попал под жернова террора. Положительную роль сыграли, возможно, те обстоятельства, что к этому времени он был тесно связан с производственной работой на ХЭМЗе, не бывал в заграничных командировках и не общался с иностранными специалистами.
Придя на кафедру металлофизики в ХПИ, профессор Палатник столкнулся с рядом трудностей: кафедра не имела ничего кроме корпуса, находящегося в развалинах со времен войны, а в нем – полупустого помещения с балконом. Но энергичность, терпение и находчивость – эти качества были присущи молодому заведующему еще с юных лет.
Необходимость приобретения нового оборудования, отсутствие подготовленных кадров – это далеко не все трудности, с которыми столкнулся заведующий кафедрой. Еще в ХГУ он начал разрабатывать новое направление в науке, изучающее свойства тонких пленок. Маститые ученые и специалисты традиционной физики называли такие изыскания «ерундой» и «алхимией». И это было непонятно и неприятно Палатнику.
Он и сам набирался опыта не только как теоретик физики металлов, но, прежде всего, как практик. Параллельно с учебой в университете, он в Институте огнеупоров осваивает особенности рентгеноструктурного анализа и профильной техники. Еще на выпускном курсе университета он работал старшим инженером бюро исследований ХЭМЗа, а с получением диплома о высшем образовании – руководителем рентгеновской лаборатории этого завода. Большой опыт он приобрел в сотрудничестве и дружбе со своим учителем Борисом Пинесом, возглавлявшим здесь Центральную заводскую лабораторию (ЦЗЛ).
Во время войны Лев Палатник возглавил ЦЗЛ, эвакуировавшись с заводом в город Прокопьевск Кемеровской области. Заводчане выполняли срочнейшие задания по ремонту танков и другой военной техники, и надо было в это вкладывать все силы, находчивость и творчество.
Чтобы преодолеть тормозящее действие сорокаградусных морозов, Палатник изобрел бензино-этиловую смесь, позволившую транспорту двигаться в зимнюю стужу. Она имела большое практическое значение, ведь даже в такой развитой стране как США аналогичный патент был зарегистрирован только через три десятилетия. Таких достижений на счету начальника и сотрудников лаборатории было много. Среди них – технологические методы электроискровой обработки металлов, ускорявшие время восстановления орудий и другие находки.
Развитие новой проблемы, над которой надо было работать кафедре, невозможно было без подготовленных сотрудников. Профессор Палатник умел работать с молодежью, заражая их своим энтузиазмом. Поэтому ему постепенно удалось решить кадровый вопрос, привлекая как талантливых аспирантов, так и уже достаточно опытных ученых-экспериментаторов: Г. Федорова из УФТИ, Бориса Бойко, Арнольда Косевича, Юрий Комник и др.
Но даже этим последователям Палатника его новые идеи казались прожектерскими, а его самого они воспринимали как мечтателя. Как оказалось, интуиция первопроходца и умение предвидеть новое, которым обладал профессор, его не подвели. Мир стоял на пороге новой научно-технической эры, основанной на внедрении электронно-вычислительных машин, развитии информационных и нанотехнологий. Через несколько лет ученые признали в Палатнике первопроходца и основателя новой фундаментальной отрасли будущего, которую он начал разрабатывать еще в 1955 году.
Новый виток развития науки начался именно с физики тонких пленок и пленочного материаловедения. Государственная премия Украины (1986), полученная Львом Палатником в соавторстве с его наставником Пинесом, его учеником Комником и другими – тому подтверждение. Это был большой цикл исследовательских и теоретических работ в сфере структуры и термодинамических свойств наносистем под названием «Размерные эффекты в малых частицах твердых тел». Так еще в 60-е годы Лев Палатник доказал всему ученому миру, что «наносостояние» вещества – это не алхимия, а физико-химические реалии тонких пленок, которые физики должны глубоко изучать.
Но этими достижениями не ограничивается многогранная научная деятельность академика Палатника. Он был генератором инновационных идей. С его ведущим участием было открыто и изучено явление высокотемпературной сверхпроводимости, проводился поиск ранее неизвестных полупроводников, рассматривались проблемы, связанные с термодинамикой многовариативных конденсированных систем, космическими технологиями, радиационной физикой и др.
Широта научных интересов соответствовала широчайшему кругу его общения. Он общался и работал с коллегами, студенческой и научной молодежью не только в вузе, но и вечерами в своей квартире, становясь радушным хозяином.
Читайте также: Из научной лаборатории в застенки НКВД: «Дело УФТИ»
Его сотрудники рассказывали, что когда в разговоре всплывало имя какого-то ученого или дискуссионный вопрос, он часто обращался к своим толстым записным книжкам, – вместилищу множества адресов и телефонов. Всех владельцев этих данных он знал лично, пересекался во время учебы, работы, научных симпозиумов. И со всеми у Палатника были теплые дружеские отношения, и он позволял, в случае необходимости, обращаться к ним от своего имени. Это был выдающийся ученый, человек с тонкой чувствительной душой, настроенный на восприятие и создание всего нового.
Светлана Лысенко
Не забудьте підписатися на 
в Телеграмі 
, щоб мати можливість читати нові пости!
Основные фактологические «ляпы» (не все): 1)»Не так легко было выжить юноше еврейского происхождения в 30-е годы прошлого века.» — типичный антисоветский миф. В 30-е годы был открыт специальный Харьковский еврейский машиностроительный техникум, в Днепропетровске кроме аналогичного еврейского техникума был открыт и целый Н\Еврейский политехнический институт. Советская власть, в утверждении которой евреи сыграли исключительную роль, рассчитывалась по долгам РИ — за черту оседлости, национальные цензы при поступлении в вузы, за «Чёрную сотню» и прочее. Это был период «позитивной дискриминации евреев». 2) » В Москве арестовали Ландау, уехавшего по приглашению Петра Капицы. Через месяц его освободили» Увы, Ландау освободили через год. 3)» двоих ученых, антифашистов и коммунистов Александра Вайсберга и Фридриха Хоутерманса передали немецкому гестапо» Хоутерманц коммунистом не был 4)»Репрессии уничтожили ведущий в стране физико-технический институт» Этот миф оровергнут, в частности, в книге ветеранов УФТИ В.С. Когана и В.Т. Толока «Физика и Харьков» 5)»С его ведущим участием было открыто и изучено явление высокотемпературной сверхпроводимости,» Не нужно выдавать желаемое за действитетельное — к открытию ВТСП Палатник отношения не имеет 6) привлекая как талантливых аспирантов, так и уже достаточно опытных ученых-экспериментаторов: Г. Федорова из УФТИ, Бориса Бойко, Арнольда Косевича» Здесь ближайший сотрудник Палантика Вадим Косевич (экспериментатор) перепутан с его братом Арнольдом (теоретиком)