«Дети должны учиться на родном языке»: выдающийся харьковский филолог Александр Потебня

Выдающийся харьковский ученый 19-го века Александр Потебня заложил основы харьковской лингвистической научной школы. С него началось психологическое направление в филологии.

Его именем  назван Институт языкознания Национальной Академии наук Украины. Рассказываем о жизни знаменитого ученого. 

С детства знал польский и немецкий языки

Родители Саши были малоимущие дворяне, владеющие хутором Манев недалеко от города Ромны Полтавской губернии. Здесь он и родился.

Отец оставил офицерскую службу и поступил на гражданскую. В семье детей приучали читать, поэтому юный Александр с малых лет интересовался литературой, историей, изучением разных языков. В семь лет его отдали в гимназию города Радом, что в центральной Польше. Здесь он жил у родственника матери, который работал учителем. Маленький Александр учился на польском языке, а в доме дяди изучал еще и немецкий.

В статье «Язык и народность» (1895), изданной уже после смерти, Потебня писал, что запрещение родного языка равносильно духовному растлению народа.

После окончания гимназии парень поступает на юридический факультет Харьковского национального университета. Юному студенту-первокурснику не было тогда и 16 лет. Университетские годы будущий ученый вспоминал с удовольствием. Он учился за казенные средства и проживал в пансионе с другими студентами, как бы сейчас сказали, в общежитии. Но правоведение не вдохновляло юношу, и через год он перевелся на историко-филологический факультет.

«Сотворение словесности — непрерывный творческий процесс»

Профессора и братья Петр и Николай Лавровские, будущие академики-слависты, ректора Варшавского университета и попечители нескольких учебных округов сильно повлияли на Александра Потебню в выборе карьеры. Он начинает глубоко изучать проблемы языковедения.

Повлиял на будущего ученого и профессор Амвросий Метлинский, читавший лекции по русскому языку, далеко не блестящий преподаватель, как и большинство в те времена, но добрый и обходительный человек.

Метлинский был последовательным приверженцем украинского языка, собирателем украинского фольклора. Изданный им «Сборник южно-русских народных песен» заинтересовал Александра, и заставил его по-новому взглянуть на украинскую культуру. Он подружился со студентом М. Неговским, который также разыскивал украинские старинные песни, имел неплохую библиотеку украинских книг. Ею пользовался и Потебня.

Следуя этим примерам, Александр Потебня тоже начинает записывать украинский песенный фольклор, небольшая часть которого была представлена в «Трудах Этнографическо-статистической экспедиции в Западно-русский край» Павла Чубинского. Его выпускная работа 1856 года была посвящена первым годам войны с поляками Богдана Хмельницкого. В ней Потебня использовал летопись Самийла Величка и собранные им украинские песни. Вняв совету профессора Петра Лавровского, выпускник Александр Потебня нацеливается на магистерский экзамен по славянской филологии.

Параллельно Потебня трудоустроился комнатным надзирателем первой харьковской гимназии, поскольку не было вакантных мест преподавателей. Александру понадобилось пять лет для подготовки к успешной защите диссертации магистра (1861). Она называлась «О некоторых символах в славянской народной поэзии».

В этом же году Потебню приняли адъюнктом в университет. Он начинает преподавать историю русского языка. Молодой 26-летний ученый печатает статью «Мысль и язык» в «Журнале Министерства народного просвещения», в которой формулирует несколько новых теоретических основ и зарекомендовывает себя достаточно подготовленным и думающим лингвистом.

Спустя год Александр Потебня уезжает в заграничную научную командировку в страны Западной Европы. Здесь он изучает преимущественно санскрит в университете Берлина у немецкого филолога Альберта Вебера, а также посещает другие страны – Чехию, Австрию. Вероятно, он почерпнул немного из этой поездки, потому что самовольно сократил ее на один год и вернулся в Харьков.

Возможно, такое решение Александр Потебня принял под впечатлением трагической гибели его младшего брата Андрея, который погиб во время польского восстания 1863 года. Он был военным и являлся одним из лидеров Комитета русских офицеров в Польше, активистом народовольческого общества «Земля и воля», участником покушения на наместника Царства Польского Александра Лидерса.  Александр Потебня тоже исповедовал демократические принципы, и не скрывал этого. Это становится причиной пристального наблюдения за Потебней со стороны властей.

Вернувшись в Харьков, Потебня работает доцентом кафедры славянского языковедения и выполняет функции секретаря историко-филологического факультета. Характерно, что по воспоминаниям видных профессоров Харьковского университета Александру предлагали получить докторскую степень за ряд предыдущих работ, без создания диссертации. Но он отказался, и с блеском защитил свою диссертационную работу в 1874 году.

Потебню избирают сначала экстраординарным, а затем ординарным профессором кафедры русского языка и словесности. К этому времени он становится авторитетным лингвистом, мнение которого очень много значит в науке. По представлению Измаила Срезневского в 1875 году его посвятили в академики Петербургской Академии наук, а спустя два года избрали в Общество любителей русской словесности при университете в Москве. Это было высокое признание трудов молодого Потебни.

Александр Потебня был последователем немецкого филолога Вильгельма фон Гумбольдта, основоположника лингвистической науки, видевшего в сотворении словесности непрерывный творческий процесс. К изучению этого явления он добавил психологический вектор исследования, а также разрабатывал вопросы взаимосвязей языка и мышления сквозь призму исторического развития народов. Потебня пополнил лингвистику рядом новых терминов и теоретических понятий.

Читайте также: Гнат Хоткевич: как харьковчанин научил мир играть на бандуре

Харьковская лингвистическая школа

Александр Потебня заложил основы многих лингвистических наук, среди которых историческая грамматика, историческая диалектология, семиотика, социолингвистика, этнопсихология и др. Его широкие возможности проявились вследствие применения философского и психологического подходов к филологии.

Он получил известность как видный ученый не только в пределах своей страны, но и за рубежом. Для скромного в то время Харьковского университета это было большим достижением, тем более, что, несмотря на приглашения престижных университетов, Александр Потебня оставался верным своей альма-матер.

У Потебни учились будущие профессора: финн Иосиф Миккола, балтист Эдуард Вольтер, академик Борис Ляпунов и др. Он был консультантом нескольких соискателей докторской степени, будущих профессоров Митрофана Колосова, академика Алексея Соболевского и других.

Харьковская лингвистическая школа, у истоков которой стояли академик Срезневский и его последователь Петр Лавровский, благодаря трудам Потебни и его учеников, стала центром крупной научной мысли. Как заведующий кафедрой, он воспитал новое поколение известных лингвистов таких, как Дмитрия Овсянико-Куликовского, Бориса Ляпунова, Аркадия Горнфельда, Василия Харциева, Тимофея Райнова, Бориса Лезина и других. Некоторые из них стали академиками.

Ученики Потебни образовали в филологической науке направление, которое назвали «потебнианство», и продолжили более глубокое изучение направлений, намеченных учителем. Его идеи распространялись также благодаря деятельности Харьковского историко-филологического товарищества, инициатором создания и  руководителем которого Потебня был с 1877 по 1890 год.

Как писал о нем его выдающийся современник, профессор Харьковского университета Николай Сумцов, Потебня был «малороссом по происхождению и личным симпатиям», автором концепции «язык-нация», и считал, что народ должен жить в среде родного языка, им сотворенного, потому что язык – это средство духовного развития. Он писал, что нет такого наречия, которое не могло бы быть средством неограниченно разнообразной и глубокой мысли. Помня свою учебу в гимназии, он настаивал на том, что дети должны учиться на родном языке.

В условиях запрета украинского языка в образовании и печати, особенно после выхода Валуевского циркуляра 1862 года, Потебня не мог уделять основное внимание украинскому языку, поэтому исследовал славянские языки в совокупности и, конечно же, русский язык. Пытаясь доказать широкую выразительность украинского языка, он первым перевел на него «Одиссею», и его перевод считают одним из лучших. В статье «Язык и народность» (1895), изданной уже после смерти, он писал, что запрещение родного языка равносильно духовному растлению народа.

Читайте также: «Харьковский Тесла», застрелившийся в психбольнице: изобретатель радиоуправляемых взрывов Николай Пильчиков

Неординарная личность

Все современники Потебни отмечали мощь и динамизм его темперамента. В нем сочеталась гармония и контрасты, доходящие до противоречий. Он постоянно был в поиске, и энергия внутренних мыслей отражалась в его живых глазах и в красивых, благородных чертах лица.

Его речь свидетельствовала о блистательном уме, широкой и богатой эрудиции, вдумчивом подходе к предмету обсуждения. Его ученик, известный филолог Аркадий Горнфельд описывал Потебню как прекрасного педагога с задумчивой тонкой улыбкой, горящим взглядом и с творческим волнением человека, который старался говорить только о самых важных вещах. На его высоком сильном челе всегда лежала печать напряженного духовного труда.

Другой его ученик филолог-фольклорист и историк литературы Михаил Халанский, впоследствии профессор Харьковского университета, вспоминал, что студенты воспринимали Александра Потебню как сосредоточенно-важную личность, строгую к себе и другим, редко улыбающуюся и даже своим видом внушающую окружающим почтение и уважение. Для них он олицетворял идеал, поскольку не отступал от принципов добра и правды. Но сквозь его серьезный облик проступали высокая духовность, сострадание к людям и еще нечто трепетно детское.

Он всегда с интересом наблюдал за детьми, подмечал и записывал их высказывания, которые затем использовал как иллюстрации в своих лекциях. Например, он не единожды, поясняя сущность образного ответа на вопрос, использовал рассказ о маленьком мальчике, впервые увидевшем круглый абажур, и нарекший его «арбузиком».

Для студентов и слушателей, нуждающихся в его моральной поддержке, Потебня всегда был открыт. Открыты были и двери его квартиры, куда, посещая Харьков, захаживали его единомышленники и бывшие студенты, разъехавшиеся по другим городам. Они делились с профессором радостными и грустными событиями своей жизни, научными и профессиональными удачами и проблемами.

Каждую субботу в доме Потебни были многолюдные вечера, где звучали интересные рассказы, шли дискуссии и обсуждения. Больных студентов он всегда проведывал у них на дому, и старался ободрить, оказать всяческую поддержку. Особенно это касалось бедных его учеников, причем из-за скромности или по другим причинам он старался, чтобы о таких визитах никто не знал.

Александр Потебня мог быть и резким, нетерпимым, непреклонным в ряде вопросов, особенно в научной полемике. К оппонентам он мог применять как мягкий юмор, так и бескомпромиссно-острый сарказм, вплоть до негодования.

Он не всегда следовал канонам общества. Так, свою жену Марию он увел от ее первого мужа. У них была счастливая семейная жизнь, они воспитали двух замечательных сыновей: Александра (1868 года рождения) и Андрея (1870). Александр стал электромехаником, профессором, заведующим кафедрой электрической тяги Харьковского технологического института. Андрей стал биологом, приват-доцентом Харьковского университета. Вместе с Владиславом Скробишевским он написал значимую книгу по виноградарству, на которую делают ссылки все, занимающиеся этой отраслью.

Жена Потебни создавала все условия для занятий мужа наукой и преподаванием. Потебня читал небольшой курс лекций дома для нескольких знакомых молодых девушек. После смерти Александра Мария издала эти лекции, в одном месте снабдив их негодующим комментарием. В нем говорилось о том, что кто-то распустил слухи о «неподобающем» роде занятий Потебни на дому. Они дошли до Министерства и Попечителя учебного округа, и те направили ему письмо, в котором просили изложить полную информацию. Профессор был возмущен такими подозрениями, о чем он открыто заявил.

Александр Потебня неутомимо трудился, и это была одна из причин его раннего ухода. За год до этого он почувствовал себя плохо, ему трудно стало выходить, и он проводил лекции для студентов дома. Летом он лечился два месяца в Италии, и, почувствовав себя бодрее, приступил к чтению лекций в университете. Но быстро оставил эти труды, а в ноябре его не стало. Как писал современник Потебни, «он ушел, оставив свой образ, полный жизненной трепетности, света и огня».

Его ученик Харциев, разбиравший двадцать папок набросков ученого, был удивлен количеством оригинальных и нереализованных идей. Многие его значимые работы были напечатанными после смерти. В советское время труды Потебни тоже ценились достаточно высоко. Харьков и вся Украина может гордиться этим всемирно известным ученым.

Светлана Лысенко